Я взгрустнула сейчас, Сереженька, как земная, прости меня, все было, как было».
Да, родная моя, все случилось не так — да ведь и не дано знать! Ты не похоронила меня, крест деревянный не поставила. Я слабею — натурально — без всяких «ой-ой-ой».
Он так ее знал, он так страдал в ее отсутствие, места себе не находил. Он так чувствовал, когда она не в театре, не на съемке, что кажется: после смерти она не могла исчезнуть совсем. Она стала им. И именно так она бы сказала, пожалела его Оттуда.
Вообще-то их брак не был бездетным. У него была дочь — Лена, у нее сын — Сереженька. Удивительно даже не то, что они умерли практически вместе. Удивительно, что они нашли друг друга. Другой вопрос, что спасательным кругом, службами «01», «03», «911» они друг для друга не стали.
Все эти розовые слюни о «Золушке с Сахалина», покорившей МХАТ, генеральского сына, который по счастливому стечению обстоятельств оказался еще и известным художником, о райской жизни в большой квартире на Тверской, — это всего лишь однодневные радости журналистов, чья участь — погоня за складными деталями чужих судеб. Но они не имели ничего общего с жизнью Майоровой и Шерстюка, с жизнью недодавленной интеллигенции 90-х. Они, состоявшиеся мастера, пробирались сквозь эти родные препятствия для слишком умных, сквозь тяжелый быт, периоды полного безденежья, сквозь проблемы со здоровьем. Это ведь очевидное и невероятное: Россия то впадает в рабство, то освобождается, то она в блокаде, то в богатстве, но медицины для людей здесь никогда не было и, похоже, не будет. Недавно кардиохирург Лео Бокерия сказал, что таких физически запущенных людей, как у нас, можно встретить только в Африке. Это совпало с заявлением американской разведки о том, что в России — самые больные люди. У нас всегда были великие врачи и великие медицинские открытия, но это не имело отношения к системе заботы о людях, как в цивилизованных странах. Известная актриса, известный художник — семья известного генерала ПВО — жили и работали на износ. Она, простуженная, со своими слабыми легкими и последствиями туберкулеза в любом состоянии выходила на сцену, на съемочную площадку, как воин, защищающий родину. Только без надежды на передышку после победы. Лена настроила свои нервы на страдания многих, но дать им команду «отбой» со временем было просто невозможно. «Вот кончилась репетиция — и все, я теперь — Лена Майорова. Нет. Я, как сумасшедшая, я иду, и повторяю, и играю, и хочу понять, и даже произвожу впечатление какой-то идиотки. Когда я иду домой 15 минут по Тверской и бормочу что-то себе под нос. А с другой стороны, это мой способ жизни. И я даже не мыслю, как иначе». И он не мыслил, как иначе: как спать по ночам, как не думать обо всем на свете, как не терзаться постоянно по собственному поводу, из-за Лены, из-за искусства. «Эх, Канары! Родина, дай поспать! Тебя не выбирают, какая есть, такую люблю. Чтобы поспать, надо уезжать за пределы? От бодрствования ведь проку никакого — ни мне, ни родине. Когда не спишь, стало быть, о чем-то думаешь, а когда думаешь, обязательно ухудшится что-то и в так плохом».
Они дали занятие астрологам: те заполняют страницы Интернета, чтобы получилось, будто такая парная смерть Майоровой — Шерстюка была написана у них на роду. В эти заморочки, конечно, просто так не въедешь, да, собственно, и не нужно. Это самодостаточные занятия, не требующие ни аудитории, ни, как мне кажется, повода. Но есть и другие, более яркие теории. Скажем, теория того, что Майорова — Шерстюк стали жертвами дистанционного психофизического воздействия. То есть я так поняла: существуют конкретные злодеи, обладающие техникой подобного воздействия, и они ею пользуются по своему усмотрению. Честно скажу: до конца я не дочитала, возможно, там речь идет о каком-то глобальном плане уничтожения ярких личностей. Читается это все, как сценарий ужастика, выглядит, как бред, скорее всего, именно им и является. И все же это нельзя отвергнуть совсем. Актеры несомненно подвергаются психофизическому воздействию публики, прессы, этой больной массы фанатов. Многие способны закрыться от эмоций, бьющих струей из зрительного зала, некоторые просто не настолько открываются, чтобы это почувствовать. Для Елены Майоровой было проблемой сняться в обнаженном виде, но выйти на публику с абсолютно незащищенной душой, обнаженными нервами, рвать свое сердце перед незнакомыми, перед всякими людьми — для нее было «способом жизни».
Не таким уж бредовым было предположение Олега Василькова о том, что Лену убил какой-то маньяк. Конкретного маньяка, конечно, не было, но маниакальных эмоций, действующих на нее, было достаточно.
Недавно произошла трагедия, которая похожа на очередное чудовищное совпадение. Актрису телесериала Александра Митты «Лебединый рай» Ольгу Бритову заживо сжег в костре бывший возлюбленный.
Открыт и слишком близко расположен по отношению к театрам был дом Шерстюков. Когда знакомым хотелось зрелищ, они шли туда косяком. Лена и Сергей ничего не скрывали: ни любви, ни скандалов. Кто-то из гостей снимал на видео их домашние вечеринки, а теперь это видео продается по Интернету. То, что чужие эмоции, зависть, любопытство и все такое, что может у кого-то дойти до извращения и страсти, — влияют на объект, подтвердит любой психотерапевт. То есть они были настолько творческими людьми, что мучились бы поиском выражений даже в полностью замкнутом пространстве. Просто в таком пространстве они могли бы и очиститься. Но Лена была актриса — она работала для публики. Сергей был художник и муж актрисы. Его интересовали не только критики и приобретатели картин, но и публика Лены. Перед публикой они были беззащитны.
Это почти невероятно, но до сих пор публика открывает для себя актрису Елену Майорову и оценивает то, что произошло с ней. Новые люди смотрят, подчас случайно, фильмы с ее участием, узнают о ее судьбе и, надо сказать, реагируют так же потрясенно, как двенадцать лет назад.
«Красиво ушла, черт побери!» — написал один участник форума.
ГЛАВА 15
Елена Майорова родилась 30 мая 1958 года.
В этот день православная церковь почитает преподобную Евфросинью, в миру Евдокию, великую княгиню Московскую… Родившимся в этот день дана способность заговаривать дождь. Им следует носить нефрит и бирюзу.
30 мая католическая церковь сожгла чешского религиозного реформатора Иеронима Пражского. В Руане сожгли на костре Жанну д’Арк. В этот день родились Вольтер и Фаберже.
В 1958 году родились Сергей Маковецкий, Александр Невзоров, Мадонна, Майкл Джексон, Александр Малинин, Ирина Отиева, другие известные, талантливые, в принципе молодые еще люди.
Моя подруга как-то сказала: «Очень многие люди переживали более тяжелые времена, чем Майорова, они тоже страдали, но они же не уходили так страшно, как она, они не поступали так жестоко по отношению к близким». Конечно, это вопрос: может ли человек, столь беспощадно решивший свою участь, пожалеть близких? Еще более сложный вопрос: если смерть хватает человека за горло, подсовывает ему спички и керосин, оставляет ли она ему выбор? И вообще: как можно измерить количество сложностей человеческих судеб? Точно не с помощью весов и не путем подсчета бед по пальцам. Кого-то сложности лишь закаляют, кто-то способен тянуть лямку по инерции, а Майорова… «Ты была живая рана, девочка без кожи…».
Один из друзей сказал о Майоровой и Шерстюке так: «Люди чести во времена бесчестия». Кама Гинкас сказал о Лене: «Ее оголтелая честность».
Олег Головин написал жесткий некролог на смерть актрисы: «Страшная смерть. Нелепая смерть. Неожиданная смерть… Но почему она так легко вписывается в целую кавалькаду смертей?.. Я не собираюсь утверждать, что прекрасная актриса МХАТа Елена Владимировна Майорова устроила самосожжение в знак протеста против режима… Но то, что ей обрыдло жить и работать в такой криминально-уголовной, бездуховной, продажной обстановке, она утверждала в последнем интервью, в разговорах с Олегом Ефремовым и в письмах к больному отцу на Сахалин. Если все — на продажу, то вот и получайте от меня! И жирная огненная точка… Глупо спрашивать: зачем актрисы сжигают себя? Когда актрису отлучают от высокого искусства и бросают в грязный мир нынешней России, они тоже делают свой героический выбор.